* * * * *
Душой живите, не дышите болью,
Себя самих ищите на пути!
И отпускайте вы легко, с любовью
Всех тех, кто хочет просто сам уйти!
С любовью, с миром по судьбе идите,
Свою все глубже познавая суть.
Не плачьте, не цепляйтесь, не держите –
Пусть каждый свой найдет на свете путь!
Нет смысла строить из обид заставу,
Себя самих на части разрывать.
Запомните – у каждого есть право,
Святое в жизни право – ВЫБИРАТЬ!
Желанья счастья в нас всегда так сходны!
Свобода – вот, что будет дорогим!
Так будьте сердцем и умом свободны
И дайте шанс свободным стать другим!
Не бойтесь, отпуская, расставаться,
Не бойтесь, возвращаясь, приходить!
Давайте же свободу оставаться,
Давайте же свободу уходить!
Пусть разум будет с чувствами в порядке,
Чтоб в вашу жизнь все лучшее вошло.
ИДИТЕ ВЫ ПО ЖИЗНИ БЕЗ ОГЛЯДКИ,
Ведь ТО, ЧТО БЫЛО, ТО УЖЕ ПРОШЛО!
* * * * *
* * * * *
Зачем нам выпало так много испытаний?
Неужто жизнь в плену и есть предел мечтаний?
Способна птица петь на веточке простой,
А в клетке — ни за что! Пусть даже в золотой!
Люблю, кого хочу! Хочу, кого люблю я!
Играя временем, себя развеселю я:
День станет ночью мне, а ночь мне станет днем,
И сутки я могу перевернуть вверх дном!
Прочь рассудительность! Прочь постные сужденья!
В иных страданиях таятся наслажденья,
А во вражде — любовь. Ну, а в любви — вражда.
В работе отдых. Отдых же — порой трудней труда:
Однако, приведя столь яркие примеры,
Я остаюсь рабом и пленником Венеры,
И средь ее садов, среди волшебных рощ
Я чувствую в себе свободу, радость, мощь!
* * * * *
Есть дерево в Париже, брат.
Под сень его густую
Друзья отечества спешат,
Победу торжествуя.
Где нынче у его ствола
Свободный люд толпится,
Вчера Бастилия была,
Всей Франции темница.
Из года в год чудесный плод
На дереве растет, брат.
Кто съел его, тот сознает,
Что человек — не скот, брат.
Его вкусить холопу дай —
Он станет благородным
И свой разделит каравай
С товарищем голодным.
Дороже клада для меня
Французский этот плод, брат.
Он красит щеки в цвет огня,
Здоровье нам дает, брат.
Он проясняет мутный взгляд,
Вливает в мышцы силу.
Зато предателям он — яд:
Он сводит их в могилу!
Благословение тому,
Кто, пожалев народы,
Впервые в галльскую тюрьму
Принес росток свободы.
Поила доблесть в жаркий день
Заветный тот росток, брат,
И он свою раскинул сень
На запад и восток, брат.
Но юной жизни торжеству
Грозил порок тлетворный:
Губил весеннюю листву
Червяк в парче придворной.
У деревца хотел Бурбон
Подрезать корешки, брат.
За это сам лишился он
Короны и башки, брат!
Тогда поклялся злобный сброд,
Собранье всех пороков,
Что деревцо не доживет
До поздних, зрелых соков.
Немало гончих собралось
Со всех концов земли, брат.
Но злое дело сорвалось —
Жалели, что пошли, брат!
Скликает всех своих сынов
Свобода молодая.
Они идут на бранный зов,
Отвагою пылая.
Новорожденный весь народ
Встает под звон мечей, брат.
Бегут наемники вразброд,
Вся свора палачей, брат.
Британский край! Хорош твой дуб,
Твой стройный тополь — тоже.
И ты на шутки был не скуп,
Когда ты был моложе.
Богатым лесом ты одет —
И дубом и сосной, брат.
Но дерева свободы нет
В твоей семье лесной, брат!
А без него нам свет не мил
И горек хлеб голодный.
Мы выбиваемся из сил
На борозде бесплодной.
Питаем мы своим горбом
Потомственных воров, брат.
И лишь за гробом отдохнем
От всех своих трудов, брат.
Но верю я: настанет день, —
И он не за горами, —
Когда листвы волшебной сень
Раскинется над нами.
Забудут рабство и нужду
Народы и края, брат,
И будут люди жить в ладу,
Как дружная семья, брат!
* * * * *
Когда взошла заря и страшный день багровый,
Народный день настал,
Когда гудел набат и крупный дождь свинцовый
По улицам хлестал,
Когда Париж взревел, когда народ воспрянул
И малый стал велик,
Когда в ответ на гул старинных пушек грянул
Свободы звучный клик, —
Конечно, не было там видно ловко сшитых
Мундиров наших дней, —
Там действовал напор лохмотьями прикрытых,
Запачканных людей,
Чернь грязною рукой там ружья заряжала,
И закопченным ртом,
В пороховом дыму, там сволочь восклицала:
«……умрем!»
* * * * *
А эти баловни в натянутых перчатках,
С батистовым бельем,
Женоподобные, в корсетах на подкладках,
Там были ль под ружьем?
Нет! их там не было, когда, все низвергая
И сквозь картечь стремясь,
Та чернь великая и сволочь та святая
К бессмертию неслась.
А те господчики, боясь громов и блеску
И слыша грозный рев,
Дрожали где-нибудь вдали, за занавеской
На корточки присев.
Их не было в виду, их не было в помине
Средь общей свалки там,
Затем, что, видите ль, свобода не графиня
И не из модных дам,
Которые, нося на истощенном лике
Румян карминных слой,
Готовы в обморок упасть при первом крике,
Под первою пальбой;
Свобода — женщина с упругой, мощной грудью,
С загаром на щеке,
С зажженным фитилем, приложенным к орудью,
В дымящейся руке;
Свобода — женщина с широким, твердым шагом,
Со взором огневым,
Под гордо реющим по ветру красным флагом,
Под дымом боевым;
И голос у нее — не женственный сопрано:
Ни жерл чугунных ряд,
Ни медь колоколов, ни шкура барабана
Его не заглушат.
Свобода — женщина; но, в сладострастье щедром
Избранникам верна,
Могучих лишь одних к своим приемлет недрам
Могучая жена.
Ей нравится плебей, окрепнувший в проклятьях,
А не гнилая знать,
И в свежей кровию дымящихся объятиях
Ей любо трепетать.
* * * * *
Когда-то ярая, как бешеная дева,
Явилась вдруг она,
Готовая дать плод от девственного чрева,
Грядущая жена!
И гордо вдаль она, при криках исступленья,
Свой простирала ход
И целые пять лет горячкой вожделенья
Сжигала весь народ;
А после кинулась вдруг к палкам, к барабану
И маркитанткой в стан
К двадцатилетнему явилась капитану:
«Здорово, капитан!»
Да, это все она! она, с отрадной речью,
Являлась нам в стенах,
Избитых ядрами, испятнанных картечью,
С улыбкой на устах;
Она — огонь в зрачках, в ланитах жизни краска,
Дыханье горячо,
Лохмотья, нагота, трехцветная повязка
Чрез голое плечо,
Она — в трехдневный срок французов жребий вынут!
Она — венец долой!
Измята армия, трон скомкан, опрокинут
Кремнем из мостовой!
* * * * *
И что же? о позор! Париж, столь благородный
В кипенье гневных сил,
Париж, где некогда великий вихрь народный
Власть львиную сломил,
Париж, который весь гробницами уставлен
Величий всех времен,
Париж, где камень стен пальбою продырявлен,
Как рубище знамен,
Париж, отъявленный сын хартий, прокламаций,
От головы до ног
Обвитый лаврами, апостол в деле наций,
Народов полубог,
Париж, что некогда как светлый купол храма
Всемирного блистал,
Стал ныне скопищем нечистоты и срама,
Помойной ямой стал,
Вертепом подлых душ, мест ищущих в лакеи,
Паркетных шаркунов,
Просящих нищенски для рабской их ливреи
Мишурных галунов,
Бродяг, которые рвут Францию на части
И сквозь щелчки, толчки,
Визжа, зубами рвут издохшей тронной власти
Кровавые клочки.
* * * * *
Так вепрь израненный, сраженный смертным боем,
Чуть дышит в злой тоске,
Покрытый язвами, палимый солнца зноем,
Простертый на песке;
Кровавые глаза померкли: обессилен,
Свирепый зверь поник,
Раскрытый зев его шипучей пеной взмылен,
И высунут язык.
Вдруг рог охотничий пустынного простора
Всю площадь огласил,
И спущенных собак неистовая свора
Со всех рванулась сил;
Завыли жадные, последний пес дворовый
Оскалил острый зуб
И с лаем кинулся на пир ему готовый,
На недвижимый труп.
Борзые, гончие, легавые, бульдоги —
Пойдем! — и все пошли:
Нет вепря — короля! Возвеселитесь, боги!
Собаки — короли!
Пойдем! Свободны мы — нас не удержат сетью,
Веревкой не скрутят,
Суровой сторож нас не приударит плетью,
Не крикнет: «Пес! Назад!»
За те щелчки, толчки хоть мертвому отплатим:
Коль не в кровавый сок
Запустим морду мы, так падали ухватим
Хоть нищенский кусок!
Пойдем! — и начали из всей собачьей злости
Трудиться что есть сил;
Тот пес щетины клок, другой — обглодок кости
Клыками захватил,
И рад бежать домой, вертя хвостом мохнатым,
Чадолюбивый пес:
Ревнивой суке в дар и в корм своим щенятам
Хоть что-нибудь принес;
И, бросив из своей окровавленной пасти
Добычу, говорит:
«Вот, ешьте: эта кость — урывок царской власти,
Пируйте — вепрь убит!»
* * * * *
Критерий мой, всегда – свобода,
Стремленье сердца моего.
Не вседозволенности ода,
Не ОТ чего, а ДЛЯ чего.
В свободе, ОТ, одна заслуга –
Оковы сняты, нет цепей.
А дальше что? А дальше туго.
Свобода есть. Что делать с ней?
Свобода, ДЛЯ, дарует крылья,
Всё бытиё передо мной.
Она во мне, её открыл я.
Ничем не связан. Поиск мой.
* * * * *
Люди, как нам не плакать?
Песни ветра поём!
И вгрызаются лапы
В ночной чернозём!
Гложут мясо капканы,
А души грехи!
Все мелодии – раны,
Порезы – стихи!
Мы зажали в зубах,
И свободу, и крик!
Но колотится страх,
Подпирая кадык!
Мы охотой идём,
Но охота на смерть!
Ночью видим, как днём,
Ускользающий свет!
Подбираемся телом,
Дрожим, но ползём!
Волк обязан быть смелым,
Это – жизни закон!
Постулаты ночей,
Впишем в кодекс снегов:
“Этот воздух – ничей,
Это время – волков!”
Наша совесть убьёт
Угрызения в Вас,
Свои песни поём
Мы в полуночный час!
Свои мысли прольём
Красной нотой на снег!
Мы движеньем живём,
Наша жизнь – это бег!
Лучше крови вкусить,
Улыбаясь врагу,
И вперёд во всю прыть,
И дышать на бегу!
Только ветром дышать,
Счастье мысли ловить,
И луну удержать,
За протяжную нить!
* * * * *
Снял в сберегательной кассе рубли –
Довольно лежать им без дела,
В личную собственность взял «Жигули»
(Автобусы ждать надоело).
И вот он красавец – новенький ВАЗ:
Урчит, еле слышно, мотором,
Давлю, улыбаясь, сцепленье и газ,
На злобу завистливым взорам.
Едет народ по служебной нужде
Набившись в трамваи, как шпроты.
А я, соблюдая все ПДД,
Качу с ветерком до работы.
Летит мой советский автомобиль –
Мечта трудового народа,
С одной стороны – престижность и стиль,
С другой же комфорт и свобода.
* * * * *
Быть счастливой немного, быть счастливой недолго –
Пару маятных дней и безумных ночей.
Каждый раз по мосту, через мутную Волгу
Проезжать, чтоб тонуть в океане очей.
После жить и казаться возвращённой свободе,
Хотя сердце набатом колотит в груди,
Оно хочет к тебе. Но я сильная вроде.
А шепчу: «Просто рядом останься и не суди. »
* * * * *
Да! Это я – потомок крепостного,
И не было в моей родне господ.
Однако же свобода – нет, не слово,
Она борьбы и крови, вечных плод.
Мой предок насмерть резался с монголом.
Боярский ведал пыточный подвал.
Прошли века – голодным, полуголым,
Господ на вилы мой прапрадед одевал.
Поэтому, в глубины руд Сибири
Моих родных власть царская гнала.
Шли молча, кандалов тащили гири
Из Брянска, Кракова, Тамбова и Орла.
Нет, не был никогда согласен с властью,
Мой предок, блюд хозяйских не лизал.
Поэтому, со всей возможной страстью,
Торил тропу сквозь боль в свободы зал.
Он не был ни виконтом, ни бароном,
Мужик простой, на ком держалась Русь.
Своим горбом гордился, а не троном,
И я, им, мужиком родным горжусь.
* * * * *
Дикий голубь обманутый лесом
Разучился, как нужно летать;
Крылья связаны леса завесой, –
А полёту нужна высота.
И чуть слышно курлыча в обиде
На бескрылую долю свою,
Стал он сер, близорук и обыден.
Но да что там. – шмыгни за листву
И. свобода холодного неба,
Вой ветров и к перу синева.
Вон сидят полуптицы нелепо
Под названием тетерева.
Эй, вы, птицы, какие ж вы птицы?
Для чего вам бескрылая жизнь? –
Ни взлететь, ни парить, ни разбиться, –
Лишь пархать в непролазной глуши.
* * * * *
Так и жил этот голубь бедняга
За таинственным сводом ветвей.
Но да близится старость, однако,
Что бывает и у голубей.
И уж присмерти был он, как видит
Меж ветвей голубое окно.
“Вы меня небеса не зовите.
Был я птицей, да умер давно”.
из кн. “Бульдонеж” 2005г.-
* * * * *
Мне в пальцы тыкает иголками свобода,
И тени, словно пятна, босиком
Слагают вальс средь серости и сброда,
Летя на запах странных мыслей кувырком.
Ещё приходит побледневшая реальность,
Но растворяется в параде гордых нот.
И вновь кидается из принужденья в крайность,
Как вдохновенье, вновь разинувшее рот.
Мне остаётся чёрный клёкот правды,
И безобразная в своём дыханье ночь.
Я угостить вином презренья рад был
Уже ушедшую без приглашенья прочь.
Ещё мерцает запылённая лампада,
Из рук утрачен лёд чужих последних снов.
Играет вальс. Следы её помады…
Как заржавевшие останки облаков.
* * * * *
Мягкие линии, слабый нажим,
Грифель несмело скользит по бумаге.
Рисунок не жив – он недвижим.
Откроем же первую часть нашей саги.
В мире жестоком, мире людей,
В могучем ребенке прогресса,
В мире, наполненном морем идей,
Есть короли, но пропала принцесса.
Здесь яркие краски потеряли свой шик
И блекнут на фоне унылом.
И с тихим, почти что не слышным “Пшик!”
Реальный мир стал черно-белым.
Так грустно смотреть на те серые краски,
Что окружают людей.
Так хочется смело, почти без опаски
Раскрасить жестоких вождей.
Добавить цветов самых ярких расцветок,
Деревьев зеленых, желтого солнца,
Пустить на свободу из кованных клеток
Принцессу, что прежде глядела в оконце.
Казалось, легко так творить в моем мире,
Убрать все запреты, раскрасить гуашью.
Но сделать всё это, увы, не сумею.
Простой карандаш рисует лишь фальшью.
* * * * *
Слава и гордость великому року!
Мы должны благодарить природу
За великое творение Бога-
Рок-это наше все,это свобода!
Это наш рок – да-да-да!
В нашей крови он всегда-да!
Да-да-да – это наш рок,-
Кто придумать лучше смог?!
С ним живем,его мы восхваляем,
С ним мы дышим,с ним мы умираем!
Мы любим,даже ненавидим с роком,
И с ним наши разговоры о Боге!
В последний бой мы с роком нашим встаем,
Тяжелый рок мы слушаем и поем!
Это наш рок – да-да-да!
В нашей крови он всегда-да!
Да-да-да – это наш рок,-
Кто придумать лучше смог?!
С ним живем,его мы восхваляем,
С ним мы дышим,с ним мы умираем!
С роком решаем все свои проблемы,
С роком мы боремся с вашей системой.
Рок на свершения вдохновляет нас,
Вы должны понять,рок спасет всех нас!
Это наш рок – да-да-да!
В нашей крови он всегда-да!
Да-да-да – это наш рок,-
Кто придумать лучше смог?!
С ним живем,его мы восхваляем,
С ним мы дышим,с ним мы умираем!
Это наш рок!
Рок – навсегда!
Это наш рок!
Рок – навсегда!
* * * * *
Свобода смотрит в синеву.
Окно открыто. Воздух резок.
За желто-красную листву
Уходит месяца отрезок.
Он будет ночью — светлый серп,
Сверкающий на жатве ночи.
* * * * *
Родина мать! по равнинам твоим
Я не езжал еще с чувством таким!
Вижу дитя на руках у родимой,
Сердце волнуется думой любимой:
В добрую пору дитя родилось,
* * * * *
Есть в одиночестве свобода,
и сладость — в вымыслах благих.
Звезду, снежинку, каплю меда
я заключаю в стих.
И, еженочно умирая,
я рад воскреснуть в должный час,
* * * * *
Когда я был отроком тихим и нежным,
Когда я был юношей страстно-мятежным,
И в возрасте зрелом, со старостью смежном,-
Всю жизнь мне все снова, и снова, и снова
Звучало одно неизменное слово:
* * * * *
Недавно я в часы свободы
Устав наездника читал
И даже ясно понимал
Его искусные доводы;
Узнал я резкие черты
Неподражаемого слога;
Но перевертывал листы
И — признаюсь — роптал на бога.
* * * * *
Ты прав, мой друг — напрасно я презрел
Дары природы благосклонной.
Я знал досуг, беспечных муз удел,
И наслажденья лени сонной,
Красы лаис, заветные пиры,
* * * * *
Когда взошла заря и страшный день багровый,
Народный день настал,
Когда гудел набат и крупный дождь свинцовый
По улицам хлестал,
Когда Париж взревел, когда народ воспрянул
И малый стал велик,
* * * * *
Зачем нам выпало так много испытаний?
Неужто жизнь в плену и есть предел мечтаний?
Способна птица петь на веточке простой,
А в клетке — ни за что!
* * * * *
И в час, когда мне сон глаза смыкает,
И в час, когда зовет меня восход,
Мне кажется, чего-то не хватает,
Чего-то остро мне недостает.
* * * * *
Как можно свободу на цепи менять?
Утехи Амура холодным Гименом
Навеки сковать?
Восторги и радость, нам данные небом,
Друг милый, Шарлота, потщимся продлить.
Здесь всё ненадежно: и прелесть и радость
Как миг улетят.
* * * * *
Всё бегаем, всё не ведаем, что мы ищем;
Потянешься к тыщам – хватишь по голове.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно нищим –
Без преданной острой финки за голенищем,
* * * * *
О свободе небывалой
Сладко думать у свечи.
— Ты побудь со мной сначала,—
Верность плакала в ночи,—
Только я мою корону
Возлагаю на тебя,
* * * * *
Сердце мое заштопано,
В серой пыли виски,
Но я выбираю Свободу,
И — свистите по все свистки!
И лопается терпенье,
И тыячи три рубак
Вострят,
* * * * *
Из дальних стран пришёл бродяга нищий
И всё бродил по улицам Мадрида.
Но не просил ни крова он, ни пищи:
Он только пел, пел для тебя,
Старый Мадрид.
* * * * *
Честь и свобода! Если вы не вместе,
Одну из вас придётся предпочесть.
Иные за свободу платят честью,
А те свободой жертвуют за честь.
И всё же в человеческой природе –
Стремиться сразу к чести и свободе.
* * * * *
Есть дерево в Париже, брат.
Под сень его густую
Друзья отечества спешат,
Победу торжествуя.
Где нынче у его ствола
Свободный люд толпится,
Вчера Бастилия была,
* * * * *
Простой воспитанник природы,
Так я, бывало, воспевал
Мечту прекрасную свободы
И ею сладостно дышал.
Но вас я вижу, вам внимаю,
И что же. слабый человек.
* * * * *
Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
* * * * *
Во глубине сибирских руд
Храните гордое терпенье,
Не пропадет ваш скорбный труд
И дум высокое стремленье.
Несчастью верная сестра,
Надежда в мрачном подземелье
Разбудит бодрость и веселье,
* * * * *
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
* * * * *
Черный вечер.
Белый снег.
Ветер, ветер!
На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер —
На всем божьем свете!
Завивает ветер
Белый снежок.
* * * * *
Руки крепче сжимают молот,
Узлами вздуваются вены.
В горнило летят оковы,
В огне видны перемены!
Мы реками жизнь выливали
На белые плиты арены!
Участь хуже отыщешь едва ли
Из крови взрастут перемены!
* * * * *
Свобода – слово не простое,
И без ума – оно пустое.
И если нет иного строя,
Свобода жизни вашей стоит.
Свобода голову дурманит,
И не к добру она ведёт.
Когда свободным люд весь станет,
Мир тут же с воплями умрёт.
Ответственность – другое слово,
И тоже ничего простого.
Для человека не пустого –
Возможность ближе быть к основам.
И, если кто затеял выбор,
Он, очевидно, не так прост,
С одного бока пьяный идол,
С другого – всё уже всерьёз.
Чувство свободы вернулось ко мне,
О котором мечтала я раньше.
Адреналин скачет, будто в огне,
Такое счастье не может быть фальшью.
Пыль дорог и рев мотора,
Солнце в зеркалах.
Я надеюсь, очень скоро –
Повториться это в снах.
Мой врожденный дух свободы
Жажда скорости и драйва.
И нигде, кроме машины –
Не испытать такого кайфа.
Сегодня мчу по бездорожью,
Ветер по спине ходит.
Тело все покрыто дрожью,
Адреналин снова приходит.
В этом смысл жизни мой!
В скорости, в дороге…
Готова спорить я с судьбой,
Бежать до цели очень много.
Но дорогу я не брошу,
Не забуду эту страсть,
Адреналин, ведь он хороший,
Ни для кого это не новость.
В кандалах и в темнице продукт.
Неизвестен себе и вокруг.
Он не может все выйти с коробки,
Извне ищет ключи от свободы.
Все искал, он себя изнурив.
Забывая, что ключик внутри.
Видел отблески света в других.
Забывая, что можно включить.
И когда озарит тебя свет,
То увидишь ты ключик в себе .
Отваришь все решетки скорей.
И взлетишь, словно ты – соловей.
Устал блуждать среди своих ошибок,
И сел на кресло. Свет в моем окне,
Что часто ярким не казался мне
Меня маскировал среди улыбок,
Но не давал покоя в этом сне.
Устал вести себя я ложным следом,
И чередою прожитых утех,
Хотя, возможно сам того хотел
Непринужденно. Упиваясь бредом
Я разобраться в этом не сумел.
И нарочито твердым я поступком
Утех своих смирил горящий пыл,
И ночью сам с собою говорил.
Я не читаю рифмы проституткам,
Зато я прозу в уши им твердил.
Зато твердил свою им в уши прозу,
Когда за чаем или за халвой
Сидел спокойно, будто бы немой,
Иль на кровати вспоминая позу.
Но ты другая. Мне пора домой.
Но кончен бал, а судьи обмельчали:
Их угнетает тусклый канделябр,
Закончился за окнами октябрь
(Иного люди, собственно, не ждали)
И подступил к порогу наш ноябрь.
Я начертил два круга, треугольник,
Квадрат, трапецию, ромб и овал,
И наконец-то с кресла твердо встал.
Я жизни этой больше не невольник,
Свободен я. Пусть я и жить устал.
Жадно ложкою ест жизнь,
Отсидел в тюрьме немало.
Он доволен, ведь теперь,
У него Свобода – дама.
Эту даму ценят те,
Кто давно её не видел.
Кто ж привык к ней – эка цель!
С ним живёт она в обиде.
От неё хотят ещё –
И здоровья и богатства,
Красоты, чтобы задор,
В жизни было всё прекрасно.
Что могла – она дала.
Лишь тихонько попросила:
Вспоминай, хоть иногда,
Рядом я с тобой ходила.
Потеряешь, что имел:
Злато, гонор и здоровье,
Вспомнишь про меня тогда,
Как жилось тебе привольно.
Я свободою дышу,
Наслаждаюсь этим,
И тебя я попрошу
Быть собой на свете,
Жить, как хочется душе,
Как сама желает,
Чтоб не чувствовать уже,
Что она страдает!
Полюби себя таким,
Как природа дала,
Чтоб принятием твоим
Чудо создавала,
Чтоб увидел в зеркалах
Новое творение,
То, что в мыслях и мечтах
Жаждало парения!
Окрыли его и в путь
Отпусти свободно,
Сотворяющим побудь,
Господу подобно!
Своё сердце распахни
Новому, благому,
Со свободою вдохни
Счастье по другому!
Не как собственник, а друг,
Что и принимает,
Но в кольцо железных рук
Счастье не сажает!
Я свободою дышу,
И тебе желаю,
Наслаждайся, попрошу
Своим личным раем!
Набивай, набивай животы
До обжорства оскотненный люд.
Быть свободным достоин не ты,
А рабы лишь рабами умрут.
И рабы никогда не поймут
За свободу борьбу Спартака.
И наказана будет рука,
Разрубившая тяжесть их пут.
Ведь ошейник кому-то к лицу,
А ланисты найдутся всегда.
Чьей-то смерти толпа кричит “да”
И почёт воздаёт подлецу.
И мышление, как у рабов –
Лучше плохо, только не хуже,
Пусть и тесно, только не уже,
Для кого-то тюрьма – тоже кров.
Кто-то раб в “правовом” государстве
И, имея машины и дачки,
И копя’ у себя денег пачки,
О божественном думают Царстве.
Всяк достоин Свободы и здесь.
Человек, будь свободен душой!
Этот Мир Богом создан большой,
Чтобы счастьем он полон был весь!
Быть свободным достоин ведь ты,
А рабы пусть рабами умрут!
Не жалеет пускай животы,
Не осознанный в тупости люд!
Поговорим немного о свободе.
Что это: состояние? Закон?
Замечу, речь пойдёт не о погоде,
И должен быть определённый тон.
Начну с рождения. Хотел ли я родиться?
Нет, это всё решили без меня.
Не выбирал родителей и места
Не выбирал ни года и ни дня.
Не выбрал я характера и доли –
Всё,отчего зависит жизнь моя.
Я будто ранним утром вышел в поле,
Где лишь одна дорожка. Узкая.
И ты страну и город сам не выбрал
Не выбирал убогого жилья,
Ни женщин, что случайно приблудились,
Без ласки и без понимания.
Не выбирали мы те жалкие подачки,
Которые держава нам дала,
Не суждено нам победить на скачках,
Где только жадной наглости хвала.
Проведите вечер в апартаментах сексуальной индивидуалки Якутска . Посетите наш онлайн-портал, и вы обнаружите коллекцию наиболее умелых девушек собственного населённого пункта. просмотрите все доступные варианты, и мы посодействуем вам в выборе достойной спутницы!
